Недоконченные беседы («Между делом») - Страница 66

Стр. 222. Веяние времени <…> подчиняет себе <…> даже Луи Блана, который до сих пор гораздо сочувственнее относился к требованиям «мечтателей»… — В России Луи Блан имел высокую политическую репутацию общественного деятеля, который «выводами здравого смысла и справедливости» «подрывал вековое здание социального неравенства, насилия и эксплуатации <…> он выказывал неизменное постоянство и храбрился не на одних словах, а подвигом целой жизни» (П. Д. Боборыкин. Политическая злоба дня. Луи Блан. Questions d’aujourd’hui et de demain, Paris, 1873. — ОЗ, 1873, № 10, стр. 213).

…«фельдфебеля в Вольтеры даст» — измененная реплика Скалозуба из 4 акта «Горя от ума» А. С. Грибоедова.

Стр. 223…ежели в 1880 году потребуется устроить для вас новый септеннат… — Септеннат — установленный в ноябре 1873 г. семилетний срок президентских полномочий Мак-Магона, которые были прекращены в январе 1879 г. после провала готовившегося с его участием монархического переворота.

Стр. 227…защита Базена адвокатом Лашо… — Маршал Базен был судим в 1873 г. за измену родине во время франко-прусской войны.

Стр. 228…г. Спасович <…> играл <…> роль противо-овсянниковскую… — В. Д. Спасович в деле Овсянникова представлял интересы страховых обществ; с этих компаний обвиняемый намеревался получить крупную страховую премию за умышленно подожженную мельницу.

…г. Потехин <…> без церемонии обвинил русскую литературу… — В жалобе, поданной С. Т. Овсянниковым в СПб. судебную палату и составленной его поверенным П. А. Потехиным, шла речь о «притеснении со стороны литературы» — «прошение составляла рука юриста, очевидно, тонкого в казуистике и опытного в кляузах. На всякий случай он не забыл даже литературу лягнуть» (Г. З. Елисеев. Внутр. обозрение. — ОЗ, 1875, № 9, стр. 68).

…на Сенной — на главной базарной площади столицы.

…адвокатура выказала намерение отмежеваться от области общих умственных и нравственных интересов… — Наиболее отчетливо это «намерение» сформулировал К. К. Арсеньев («Заметки о русской адвокатуре»), с которым полемизировали «Отеч. записки»: «послушайте, что пишет <…> Арсеньев: «…Желание адвоката охранять неприкосновенность своей репутации <…> не должно доводить до малодушной боязни перед общественным мнением». Елисеев, доказывая, что «адвокат есть представитель общественного взгляда или, если угодно, общественной совести относительно применяемости идеи закона к данному преступнику», обвинял «в наивности, или, правильнее сказать, в невежестве» адвоката, «не подозревающего, что он — представитель общественного мнения» (Г. З. Елисеев. Внутр. обозрение. — ОЗ, 1875, № 4, стр. 301–303).

ГЛАВА ШЕСТАЯ

...

Впервые— ОЗ, 1882, № 8, отд. II, стр. 248–258 (вып. в свет 17 августа). Под заглавием «Июльское веяние» и за подписью «М. С».

Сохранились рукописи первой и второй редакции (частично — ЛИ, т. 11–12. М., 1933, стр. 284–293).

Статья написана в июле 1882 года в Ораниенбауме. На полях рукописи первой редакции имеются записи карандашом, относящиеся к развитию сюжета: «Околот<очный>. Если так — спроси. Я ваш<ество> завсег<да> лучше спрош<у>. Компрометирует общ<ество> шпион. Дерунов сосет и человеком делает. Еврей сосет и скорлупки бросает. Сцена из евр<ейского> быта». Во время работы над рукописью первой редакции очерка Салтыков предназначал его не для цикла «Между делом» («Недоконченные беседы»), а хотел им завершить «Письма к тетеньке». Так как появившееся незадолго перед этим в майской книжке очередное «Письмо к тетеньке» напечатано с подзаголовком: «Письмо девятое и последнее», то он дает очерку заглавие «Postscriptum». На связь с «Письмами» указывают и начальные строки рукописи:

Вы чересчур уж требовательны, милая тетенька. Засыпали меня вопросами. С чего вдруг поднялась возня с евреями? что означают текущие административные перемены? что такое происходит в Египте? и проч. Все-то вы хотите знать и на все требуете ответа. Даже поступок околоточного, который убил на Петербургской стороне купца, — и тот интересует вас. Не замешана ли тут внутренняя политика? спрашиваете вы, и каких дальнейших поступков следует ожидать?

В процессе работы над рукописью второй редакции замысел Салтыкова изменился, он решает не заканчивать этим очерком «Письма к тетеньке». Он зачеркивает в рукописи приведенные выше строки и вместо прежнего заглавия «Postscriptum» пишет новое: «Июльские размышления». Текст второй редакции более близок к журнальному, который, в свою очередь, почти не отличается от текста отд. Изд. 1884. Приводим один из наиболее важных вариантов первой редакции.

К стр. 233, после данного в иной редакции абзаца: «В том-то и беда наша…» —

Начну с вопроса — еврейского.

По моему мнению, корень этого вопроса — в темпераментах. Темпераменту русскому претит прежде всего внешний вид еврея. Все-то он движется, все-то высматривает и все что-то жует и сосет.

— Что, еврей, сосешь?

— Музицка шашу.

Ужасно это сердит. Мужичка сосать не диковина; и Колупаев, и Разуваев, и Дерунов — все сосут. Но они сосут и в то же время «человеком» делают. Стало быть, есть тут и воспитательная цель.

— Я тебя сосу, — говорит Дерунов, — да я же тебя и «человеком» сделаю!

И точно. Стоит только выдержать эту воспитательную практику — и «человек» готов. Сначала Дерунов называет его «крестником», потом начинает шутить, что, мол, мы «на одном солнце онучи сушили», а потом, смотришь, крестник уж и сам начинает, благословясь, посасывать Дерунова. Словом сказать, процесс сосания идет здесь и «по-милу», и «по-божецки» и никогда так, чтобы совсем без остатка. «Ты за меня, я за тебя, а бог за всех — так-то, милый друг!» «Точно так, ваше степенство!»